Как называется комедия чехова

Комедии Чехова

По мнению Моруа, драматургии научиться невозможно, драматургами писатели рождаются. И мнения критиков относительно драматургического наследия Чехова всегда были спорными: сценичны ли эти произведения. Родился ли он драматургом? Или это, бесспорно, великий прозаик, который решил поэкспериментировать с драматургией.

Чехов – великий юморист. Причем в прозе его ирония очевидна. Когда он написал великолепную пародию на плохую пьесу и поместил ее в рассказ «Драма», стало очевидным, что он – редкий мастер находить смешное и показывать это. Когда он называл свои пьесы комедиями, он мог иметь в виду те же штампы, который любил выискивать и показывать в гротесковом свете. Обратим внимание на начало «Чайки»:
«Медведенко. Отчего вы всегда ходите в черном?
Маша. Это траур по моей жизни. Я несчастна».

Можно сыграть это абсолютно серьезно. Но мне здесь насмешка кажется очевидной, как будто написанной аршинными буквами. Чехов высмеивает романтические, сентиментальные штампы. В ответ на реплику Маши Медведенко начинает размышлять: «Я получаю всего 23 рубля в месяц, да еще вычитают с меня в эмиритуру, а все же я не ношу траура». Смех и слезы. По идее это, видимо, должно быть издевательством. Но играют иначе.

Слишком пафосный стиль речи Треплева в этой сцене для серьезного восприятия. Но все дело в том, что в длинных монологах персонажей ирония автора и серьезные размышления так тесно переплетены, что уже труднее отделить одно от другого. И читатели-зрители воспринимают или все абсолютно всерьез. Или теряются в догадках: а как воспринимать эту фразу или это выражение? Или эту мысль?

Пародия – жанр короткий. А если ее растянуть на несколько десятков страниц, то даже если в каждой фразе будет скрыта ирония, это будет невольно восприниматься серьезнее, чем задумал сам автор.

Ирония Чехова лучше считывается в его прозаических произведениях, где описания чередуются с удачно продуманными сценами-зарисовками. Вот там разночтений меньше. И споров меньше – что автор имел в виду в этом фрагменте текста? Или в этом? И, как ни странно, его прозаические произведения могут показаться более сценичными, чем написанные специально для театра. Потому что диалоги там кратки и выразительны. И происходят они в кульминационные, узловые моменты. Остальное, высказанное в описаниях и размышлениях, режиссеру, снимающему кино, можно показать без слов – иными средствами выразительности: музыкой, съемками, мимикой. Или ввести голос за кадром.

Гаев, брат Раневской, персонаж иронический однозначно – здесь разночтения трудно даже придумать. Но здесь не издевка автора, а издевка Гаева – он высмеивает штампы из сентиментальных книг, посвященных любви к родному дому: «Дорогой, многоуважаемый шкап! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания. (Пауза)»

Епиходов, Дуняша и Яша – это комический любовный треугольник. Напыщенный Епиходов, считающий себя романтическим героем, делает предложение Дуняше. Вот мысли этого влюбленного о самом себе: «Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне али застрелиться, собственно говоря, но тем не менее, я всегда ношу при себе револьвер. Вот он… (Показывает револьвер)»

Дуняша пытается подражать барышням и изображает из себя великосветскую особу: «Меня еще девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни, и вот руки белые, белые, как у барышни. Нежная стала, такая деликатная, благородная, всего боюсь… Страшно так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что будет с моими нервами».

Молодой лакей Яша кажется ей кладезем образованности, он плюется по поводу своих соотечественников, и, побыв в Париже, считает себя выше их: «Через шесть дней я опять в Париже. Завтра сядем в курьерский поезд и закатим, только нас и видели. Даже как-то не верится. Вив ла Франс. Здесь не по мне, не могу жить… ничего не поделаешь. Насмотрелся на невежество – будет с меня».

Гувернантка Шарлотта – явная насмешница, как и Гаев, но в ее словах это даже тоньше выражено: «Ты, Епиходов, очень умный человек и очень страшный; тебя должны безумно любить женщины. Бррр!» Высмеивая романтические штампы, автор вкладывает в слова Шарлотты клише из дамских романов: «Все одна, одна, никого у меня нет и… кто я, зачем я, неизвестно…» Произнести она это должна с комическим отчаянием, подражая плохим актрисам. Но, как и в случае с Гаевым, это – ирония самой Шарлотты. А не автора – над ней. Гаев и Шарлотта – два явно самоироничных персонажа. Над остальными по большей части потешается автор.

Кого копирует Дуняша, превращаясь в карикатуру? Барынь, подобных Раневской и ее дочери Ане. Вот стиль речи Раневской: «Шкапик мой родной… (Целует шкап.) Столик мой…» При этом героиня настолько цинична или глупа (или и то, и другое), что присваивает себе деньги от продажи имения, тем самым обкрадывая дочерей. Деньги пойдут на неверного любовника. Жалко ли эту женщину? Конечно, нельзя забыть о том, что она потеряла сына, утонувшего много лет назад. Но действительно ли по этой причине Раневская бросает семью? Или ей нужен предлог? Она – пример того, что люди предельно эгоистичные могут быть очень сентиментальными на словах, цинизм с сюсюканьем могут прекрасно уживаться в одном человеке. Она говорит о чем угодно – о мебели, о деревьях, о цветах… и в последнюю очередь вспоминает об Ане и Варе. Да и то с желанием сбыть их с рук, чтобы самой о них больше не думать.

Аня представляется просто блаженной: «Милая, добрая, хорошая моя мама, моя прекрасная, я люблю тебя… Я благословляю тебя. Вишневый сад продан, его уже нет, это правда, правда, но не плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди, осталась твоя хорошая, чистая душа… Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда, пойдем! Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его и поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама! Пойдем, милая! Пойдем. »

Это мило для семилетней, в крайнем случае, десятилетней девочки. Но для семнадцати лет уже кажется неадекватным. Или она – откровенная дурочка? Аня устремляется вслед за Петей, который считает, что теперь молодые люди должны быть выше любви и устремляться к иным горизонтам:
«Трофимов. Если и у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите. Будьте свободны как ветер.
Аня (в восторге). Как хорошо вы сказали!»

В образе Трофимова пародируются «новые» молодые люди, которые хотят изменить общественный порядок и призывают жить трудом, бросив барские замашки. Тургенев называл таких «романтиками реализма». Петя произносит очень много слов, но что он имеет в виду конкретно, не очень понятно. Его привлекает отвлеченная идея служения обществу и воспитания новых людей, но, как и другие герои, он утопает в словах:

«Трофимов. Варя боится, а вдруг мы полюбим друг друга, и целые дни не отходит от нас. Она своей узкой головой не может понять, что мы выше любви. Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым, вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали! Вперед! Не отставай, друзья!»

Все атрибуты дворянства, родового гнезда имеют смысл тогда, когда члены этой семьи приносят пользу обществу на том или ином поприще. Когда-то так было. Потом все выродилось в декоративность, бессмысленную, смехотворную.

В основном, герои Чехова смешны своими иллюзиями относительно иного слоя общества, «другой жизни», которая где-то «там» существует и их где-то ждет. Он – мастер тонкой иронии, высмеивает обороты речи, интонацию, образный ряд. Но, как кажется мне, если бы пьесы Чехова были написаны как проза, то юмор его стал бы более очевидным. И эти произведения обрели бы смысловую и эмоциональную определенность и вызывали меньше споров и разночтений.

Источник

Наиболее известные постановки и экранизации Чехова. Справка

Ниже приводится справочная информация о наиболее известных экранизациях произведений Чехова, о театральных постановках по произведениям писателя.

Первыми спектаклями Московского Художественного Театра стали драмы Чехова «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад». До этого его пьесы ставились на сцене трижды, и все три постановки оказались неудачными. Не вписавшиеся в каноны старого русского театра, поставленные в МХТ чеховские драмы «зазвучали» совершенно по-новому.

В советское время театральные интерпретации произведений Чехова отличались разнообразием. В 1980-1990-е годы появляются оригинальные трактовки пьес Антона Чехова Эймунтаса Някрошюса, Иосифа Райхельгауза, Марка Розовского, Камы Гинкаса и других.

В отличие от них в 1980 году Олег Ефремов поставил в традиционной манере пьесу Чехова «Чайка», с которой «начался» Художественный театр. В этом спектакле были заняты Иннокентий Смоктуновский, Александр Калягин, Евгений Евстигнеев, Анастасия Вертинская, Екатерина Васильева, Андрей Попов, Татьяна Лаврова, Андрей Мягков. С тех пор актерский состав обновлялся не раз. В 2001 году спектакль был возобновлен с очередным новым актерским составом, в который вошли актеры Евгений Миронов, Марина Салакова, Михаил Хомяков, Евгения Добровольская, Ирина Мирошниченко, Вячеслав Невинный.

Спектакль «Чайка» в Государственном академическом театре им. Евгения Вахтангова поставил режиссер Павел Сафонов (премьера состоялась 3 мая 2003 года). «Чайку» в 2004 году в Театре имени Моссовета поставил режиссер Андрей Кончаловский. Премьера спектакля состоялась в рамках Открытого фестиваля искусств «Черешневый лес».

Произведения Чехова широко представлены на сценах театров мира.

В Великобритании широкий интерес к творчеству Чехова возник после первой мировой войны. На протяжении ХХ века к нему обращались многие знаменитые режиссеры, такие как Лоуренс Оливье и Питер Брук. Во Франции пик интереса к драматургии Чехова пришелся на 60-70 годы ХХ века: среди постановщиков Жан Луи Барро, Саша Питоев, Джорджо Стреллер, Моннэ, Виллар.

Короткометражный художественный фильм режиссера Александра Абрамова «Ведьма» вышел в 1958 году. В 1961 году фильм был награжден премией за лучший короткометражный фильм МКФ в Сан-Франциско, получил Гран-при и особое упоминание за мужскую роль (Эраст Гарин) на Международном телевизионном фестивале в Канне, Специальный приз в Монте-Карло.

Источник

Почему пьеса Чехова «Вишневый сад» считается комедией: анализ произведения и позиция автора (3 фото)

Признаки комедии в литературном произведении

Признаки комедии в «Вишневом саде» Чехова

В этом произведении автор использовал характерные для жанра признаки, приемы и средства. Все герои пьесы характерные и тщательно выписанные: легкомысленная сентиментальная Раневская, безынициативный и далекий от житейских треволнений Гаев, мнящий себя способным все купить владельцем мира Лопахин. Характеры персонажей переданы через ироническую призму: все они обладают своими достоинствами и недостатками и никоим образом не претендуют на звание глубоких личностей.

Их судьба (особенно это касается Раневской), не вызывает особенного трепета, сочувствия, волнения. Чехов ярко продемонстрировал в произведении представителей двух противоположностей: мыслящего исключительно цифрами Лопахина и легкой увлекающейся дворянки Раневской. Причем в рамках их взаимоотношений демонстрируется определенный исторический срез – время ухода дворянства как сословия из политической, экономической и культурной жизни страны и прихода на ее место принципиально нового класса – буржуазии. Смена приоритетов рассматривается автором как что-то вполне обыденное, простое, закономерное, поэтому не вызывает ощущения трагичности.

Раневская и Гаев, время которых безвозвратно уходит, даже не пытаются переломить ситуацию и спасти дорогое для них имение, сдаваясь перед грядущим разорением и бедностью. Герои придерживаются «мудрой» позиции страуса в надежде, что все само как-нибудь разрешится, практически безразлично воспринимая складывающееся положение. Даже попытку Лопахина объяснить, как можно спасти вишневый сад, Раневская воспринимает поверхностно и безразлично. А Гаев лишь дает беспочвенные обещания обязательно что-то придумать, которым, естественно, не суждено сбыться. В пьесе отсутствуют конфликты, борьба, столкновение интересов, плюрализм мнений, что делает ее максимально похожей на обычную обыденную жизнь. В ней нет ни самоубийств, ни объяснений в любви, ни даже попыток отстоять собственную позицию.

Доказательством того, что «Вишневый сад» – комедия служит и множество незначительных забавных моментов: беседы Гаева со шкафом, несуразный Епиходов, «фокусница» Шарлотта Ивановна, кувырок Пети с лестницы и другие. Часто Гаев и Раневская предстают насколько оторванными от жизни, что напоминают осиротевших детей, которые попросту не знают, что им теперь делать и делать и как поступать.

Можно предположить, что свои произведения Антон Павлович называл комедиями, вкладывая в это определение примерно тот же смысл, что и Оноре де Бальзак, подразумевавший печально-иронический взгляд на поле человеческих жизней при определении цикла романов «Человеческая комедия».

Безусловно, в комедии присутствуют и драматические моменты. Но они сдаются перед натиском комического. Герои нередко плачут, но истинным проявлением печали – глубокой, человеческой выступают только моменты, когда Раневская беседует с Петей об утонувшем ребенке, неудавшийся разговор Вари и Лопахина и финальный эпизод, когда герои навсегда покидают имение.

Позиция автора при классификации произведения

Сам автор в переписке отмечал, что «Вишневый сад» – это комедия, а местами даже фарс. На что Станиславский ему ответил, что это не комедия и не фарс, а исключительно трагедия. И с тех пор споры по поводу жанровой принадлежности не стихают. Строго говоря, в пьесе отсутствуют такие обязательные для драматического произведения составляющие как трагическое состояние мира, неразрешимый конфликт между ним и главным героем, который обычно заканчивается смертью персонажа либо крушением его нравственных и морально-этических идеалов.

Но отсутствие в пьесе таких элементов никак не отменяет неоднозначный финал произведения: во время прощания с домом и милым сердцу садом Раневская символично прощается с собственной молодостью и счастьем. Будущее ее и Гаева размыто и безрадостно: помещица отправляется в Париж, где ее ждет непонятный статус, а Гаев – на работу в банк, где при его неприспособленности к жизни, неусидчивости и непрактичности определенно будут проблемы. Но надежда все же есть, как намекает нам автор: дочь Раневской Аня, «вечный студент» Петя Трофимов, как и сам автор, устремляются в будущее с надеждой, веря в добро, лучшее будущее, высшую правду и истинное счастье.

Источник

Комедия в драме Чехова

Следующий шаг делается в XVIII веке. Трагедия отрекается от своей традиционной сословной избирательности: Джордж Лилло в посвящении «Лондонского купца» (1731) прямо заявил, что трагедия не обязана заниматься одними монархами и ничуть не потеряет своего достоинства, если снизойдет до обычных людей и до условий их жизни; в Германии по этому пути пойдет Лессинг, согласившийся с тем, что хранить память о великих людях – не дело трагедии. Со своей стороны встречное движение начинает и комедия: она пробует подняться в ценностной иерархии, отказываясь от моральной беспечности и активно осваивая идеологически насыщенные темы и проблемы (Гольдони, Дидро, Бомарше). На скрещении этих тенденций, как обновленный вариант трагикомедии, рождается «мещанская драма». Поиски «среднего» жанра продолжили романтики: Гюго видел специфику драмы в соединении свойственного трагедии изображения страстей со свойственным комедии изображением характеров (предисловие к «Рюи Блазу»), Жанровая поляризация, однако, устранена не была: комедия, несмотря на ряд попыток ее облагородить (Островский), сохранила свою принадлежность к низкому жанровому регистру, а драма просто вытеснила трагедию из жанрового репертуара, заняв ее место. Это особенно очевидно на примере Ибсена, сохранившего у своих героев даже комплекс трагической вины, который может привести (как в «Гелле Габлер»), а может и не привести (как в «Кукольном доме») к трагической развязке. «Средняя» позиция, тем не менее, не опустела – ее заняла мелодрама.

Причастность больших чеховских пьес, от «Иванова» до «Вишневого сада», к трагедийному жанровому разряду не вызывает сомнений. О ней свидетельствует, прежде всего, обязательность трагического финала – в прямой (самоубийство Иванова и Треплева, гибель Тузенбаха) и в редуцированной формах (крушение всех надежд в «Дяде Ване», срубленный вишневый сад). О ней же, об этой причастности, говорит и почти всеобщее у первых зрителей и рецензентов ощущение мрака, беспросветности, исходящее из чеховских пьес («»Три сестры» камнем ложатся на душу»), парадоксально, но объяснимо с точки зрения трагедийного жанра сочетающееся с чувством освобождения и просветленности (С. Найденов: «Какое-то оптимистическое горе какая-то утешительная тоска»).

Значительно больше вопросов возникает в связи с комедийной составляющей пьес Чехова. Среди современников ее не видел никто, лишь сам писатель. Но он-то как раз на ее наличии упрямо настаивал. Если жанровые номинации (комедиями названы «Леший», «Чайка», «Вишневый сад» и, в первой редакции, «Иванов») еще могут быть объяснены репертуарной практикой и традиционной системой актерских амплуа (к примеру, роли Лопахина и Вари из «Вишневого сада» аттестованы как «комические» в письме к О. Л. Книппер от 5 и 6 марта 1903 года), то этого никак не скажешь о последовательном и принципиальном расхождении между автором и интерпретаторами в понимании жанровой природы двух последних чеховских пьес (написанных специально для Художественного театра).

Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.

Источник

А. П. Чехов и МХАТ. Театр Чехова

Встреча А. П. Чехова с Московским Художест-венным театром. «Чайка».

Увлечение театром началось у Чехова ещё в детстве, когда он с друзьями гимназистами организовал любительский театр, где ставились пьесы, сочинённые самим Антоном, а также «Ревизор» Гоголя и даже «Лес» Островского, где Чехов мастерски исполнял роль провинциаль-ного трагика Несчастливцева.
С детства проявлялся в Чехове актёрский и режиссёрский талант. Однажды он переоделся нищим, подошёл к дому дядюшки Митрофана Егоровича, который не узнал его и подал ему милостыню в три копей-ки. Антон гордился этой монетой как первым в жизни гонораром.
Когда Чехов стал писателем, был ещё жив А. Н. Островский. Но, чем гуще становилась над Россией тень реакции, тем энергичнее лезли на сцену бойкие драмоделы. Для театра, говоря словами Островского, наступила пора «безвременья и безлюдья». Молодой Чехов иронически говорил об одной модной пьесе: «Герои и героини бросаются в пропас-ти, топятся, стреляются, вешаются, заболевают водобоязнью… Умира-ют они обыкновенно от таких ужасных болезней, каких нет даже и в самых полных медицинских учебниках».
Шутки и водевили Чехова («Медведь», «Предложение», «Свадьба», «Юбилей»), тесно связанные по манере с юмористическими рассказами, иногда и переделанные из рассказов, были встречены с восторгом. Но драма Чехова «Иванов» (1887), комедия «Леший» (1889), комедия «Чай-ка»(1896) при первом появлении вызвали бурю споров. Большинство читателей, зрителей, критиков их не поняло. Немногие тогда видели, что в этих пьесах драматург шаг за шагом освобождается от сцениче-ских штампов.

Пьесы «Три сестры» и «Вишнёвый сад» на сцене Мо-сковского Художественного театра. Особенности чеховской драматургии.

Источник