Образование как социальный лифт

Научно-
образовательный
портал IQ

Социальное расслоение воспроизводится в образовании

Социальный лифт в российских школах работает с трудом. Сказывается сильное социальное расслоение в обществе, которое отражается и на дифференциации образовательных учреждений, и на выборе родителей. Именно семья «рисует» траекторию образования ребенка, отдавая предпочтение той или иной школе. В этом контексте особенно значимыми оказываются составляющие семейного бэкграунда: образование, социальный статус, экономическое положение и культурный капитал родителей.

Высокообразованные семьи с хорошим социально-экономическим статусом стараются выбрать для ребенка оптимальную школу, пусть это и сопряжено с тратами денег (платными образовательными услугами, спонсорской помощью школам) и времени (некоторые родители даже оставляют работу, всецело погружаясь в учебу детей). Возможны даже такие случаи как покупка машины ради того, чтобы возить ребенка в престижную школу на другой конец города, или приобретение квартиры в этом районе, рассказала Лариса Шпаковская в статье «Образовательные притязания родителей как механизм воспроизводства социального неравенства». Работа вышла в свежем номере «Журнала исследований социальной политики» НИУ ВШЭ, № 2 за 2015 год. Случаи такой радикальной подстройки под хорошую школу подтверждают общую практику: уверенную навигацию образованного среднего класса на рынке образовательных услуг.

Люди же из рабочей среды редко в деталях изучают образовательный рынок и учебные программы, объясняя это, например, сложностями доступа к компьютеру. Они не слишком взыскательно выбирают школы для детей.

Данные исследования Шпаковской почерпнуты из недавних интервью с родителями (Санкт-Петербург, 25 матерей и 10 отцов из разных домохозяйств, с разным доходом и образованием, имеющие детей до 12 лет). Также были рассмотрены результаты других исследовательских проектов НИУ ВШЭ о семейном поведении, в которых участвовал автор статьи (2010-2014 годы, 150 интервью). Кроме того, были проанализированы около пяти тысяч сообщений из родительских форумов. Особое внимание уделялось социально-экономическому статусу и уровню образования респондентов – переменным, определяющим культурные ориентиры, ценности, стиль жизни и пр.

К рабочему классу относятся люди без высшего образования, занятые физическим трудом или сервисным.

Социальный лифт тормозят родители

Рациональный выбор семей в образовании приводит к постоянству профиля социального неравенства, отмечают многие эксперты. Дети часто повторяют социально-экономический статус своих родителей.

Преодолеть этот «фатум», связанный с семейным бэкграундом, помогает социальный лифт – расширения доступа к хорошему образованию). Но пока восходящая социальная мобильность действует в России слабо. Хотя существуют механизмы преодоления социальной «предопределенности» (так, принцип территориальной близости при распределении в школы, по идее, помогает небогатым семьям отдать детей в хорошее учебное заведение), им противодействует иная жизненная практика. Так, средний класс благодаря своим ресурсам, по словам Шпаковской, меняет «правила игры в свою пользу».

Таким образом, препятствием социальной мобильности часто становятся сами родители, их восприятие образования, объясняемое незнанием принципов работы этой системы . Это доказали западные исследования социологов Аннет Ларо, Дайян Рей. По их данным, родители из среднего класса действуют стратегически: легко декодируют сигналы местного образовательного рынка и выбирают для детей лучшие школы. Такие семьи рассматривают образование как совместное с учителями предприятие. Они организуют внешкольную активность детей и контролируют выполнение домашних заданий.

Родители-рабочие при выборе школы, напротив, склонны выполнять пожелания своих детей, нередко сформированные под влиянием их приятелей.

Средний класс ищет в школах достойную социальную среду

Представители среднего класса акцентируют психологический комфорт в школе, качественные образовательные услуги и поддержание мотивации детей к обучению. По мнению опрошенных, педагог должен быть чутким и авторитетным, не должен отбить у детей интерес к учебе. Семьи этой группы придирчиво относятся и к социальной среде в школе, ожидая, что их наследников будут окружать дети «благополучных родителей».

В образовательных траекториях детей респонденты из среднего класса так или иначе воспроизводят свой собственный опыт. Обычно такие информанты – сами выпускники хороших школ. Собственный опыт учебы становится для них фактором восприятия образования. Для детей они стараются найти такие же престижные школы, причем нередко пользуются инсайдерской информацией (от учителей, психологов и пр.). Другой источник информации – родительские сообщества в интернете, с отзывами о школах. Иными словами, благодаря своему культурному капиталу обеспеченные родители уверенно ориентируются в образовании.

Рабочим важнее расположение школы

Информанты из другой группы придавали особое значение материальной обеспеченности школы и удобству ее расположения. Вместе с тем, они предвидели и сложности, с которыми придется столкнуться ребенку в будущем, говорили о необходимости выживания в агрессивной социальной среде. Отсюда – и акцент на строгости и требовательности педагогов.

В целом требования к школам у всех информантов отражают социальный опыт родителей. Семьи из среднего класса ожидают, что их дети будут успешны в дальнейшем образовании, поэтому выбирают условия, которые будут стимулировать достижения в учебе (психологический комфорт, поддержка педагогов, высокое мнение ребенка о себе). Родители же из рабочей среды считают образовательным успехом «преодоление неизбежных сложностей».

Средний класс инвестирует в будущее детей

Все информанты говорят, что при необходимости готовы платить за качественное образование. Но для представителей среднего класса расходы на образование могут быть частью целого комплекса трат. Например, на автомобиль, чтобы возить ребенка в хорошую школу. Отношение к образованию детей может влиять и на тип занятости родителей: гибкий рабочий график, фриланс и пр.

Люди, у которых есть время и деньги и которые хотят для детей элитного образования, готовы идти на значимые расходы, пишет исследователь. Такие респонденты оказывают «спонсорскую помощь» при поступлении в бюджетные учреждения. Они используют все ресурсы, чтобы гарантировать успехи детей в настоящем и будущем. В таком контексте инвестиции в образование детей представляются этой группе информантов разумными.

Рабочие приспосабливаются к предлагаемым обстоятельствам

Выбор школ респондентами из бедных домохозяйств объясняется адаптацией к ограниченным образовательным возможностям. Иными словами, в среде рабочих экономические, временные, информационные и прочие барьеры для получения хорошего образования становятся непреодолимыми . Их рабочий график (раннее начало трудового дня), по их мнению, сужает возможности выбора школ для детей.

Покупка платных услуг, считают респонденты, могла бы компенсировать сложности выбора образования для детей. Но тут возникает дилемма. С одной стороны, опрошенные говорят, что платные услуги качественнее, а учреждения, их предоставляющие, имеют удобные часы работы. С другой стороны, оплата этих услуг рабочим зачастую не по карману. Иными словами, образовательный выбор семей рабочих часто оказывается вынужденным. Примечательно, что опрошенные не связывают успехи на ранних этапах образования детей с их достижениями в будущем, указывает эксперт.

Любопытен контраст между двумя группами информантов: средний класс активно участвует в учебе детей (общается с педагогами, проверяет уроки), в то время как рабочие полагаются на собственные успехи детей в учебе.

Таким образом, социальная сегрегация в системе образования воспроизводится в восприятии школ родителями в двух плоскостях.

Во-первых, семьи с разным положением неодинаково оценивают качество образовательных услуг: средний класс выстраивает нужные ему образовательные стратегии для детей, а рабочие лишь приспосабливаются к ситуации.

Во-вторых, родители из разных групп неодинаково инвестируют в образование детей. Тем самым, социальное неравенство в обществе пока не нивелируется.

Источник

Работает ли образование как социальный лифт. Как строить карьеру

Впервые за 15 лет в России обсуждают сломанные социальные лифты

«Мы стремимся решить проблему неравенства и справедливости, которая беспокоит население нашей страны. Она решается таким инструментом как социальный лифт — выстраиванием возможностей, благодаря которым человек может достичь каких-то высот, позиций, самореализации за счет собственных усилий. Но сегодня образование как социальный лифт не работает».

Таким заявлением 18 сентября 2019 года ректор Мастерской управления «Сенеж» платформы «Россия – страна возможностей» Алексей Каспржак открыл образовательный форум «Социальные лифты: как строить карьеру в условиях новых индустрий» — первую за 15 лет профессиональную дискуссию о выравнивании возможностей становления граждан из разных регионов и социальных слоев.

Форум является попыткой системного обсуждения механизмов профессионального и личного становления молодежи в изменившейся технологической и экономической реальности, которая изменила подходы к социальной мобильности.

«Мы решили, что целесообразно обсудить с профессиональным сообществом, насколько образовательная система, которая призвана быть социальным лифтом, выполняет эту функцию», — сказал Алексей Каспржак.

Ректор «Сенежа» заметил, что «с точки зрения сегодняшнего дня традиционный образовательный институт не очень соотносится с реальностью, в которой выстраивает свою жизнь молодой человек»: «Новое поколение, новая экономика, новые общественные технологии требуют новой системы образования, которая будет работать как социальный лифт».

Алексей Каспржак отметил важность дискуссии для нового поколения специалистов сферы образования, которые призваны изменить образование в соответствии с вызовами времени и запросами общества: «Человек, ставший лидером в образовательной институции, на нашем форуме получает высокого уровня экспертизу, которая позволяет ему понять цельсобственной деятельности – к чему он должен вести образование. И, прежде всего, в качестве индикатора зафиксирует, что важно учитывать значение социальной справедливости».

Директор Института развития образования НИУ ВШЭ Исак Фрумин присоединился к тезису о том, что образование перестало работать как социальный лифт, указав, что все более наблюдается дифференциация образовательных возможностей детей: «Когда мы говорим о равных шансах для детей, то вопрос становится очень острым».

Эксперт пояснил, что растет дифференциация школ по социальному составу, а в школах с наименьшим уровнем социального благополучия работают учителя с меньшей квалификацией и хуже охват школьников профильным и дополнительным образованием.

«Социальное неравенство образовательных результатов накладывается на территориальное»,- заключил эксперт, указав на различия образовательных возможностей в разных регионах страны.

Старший научный сотрудник ИС РАН, помощник гендиректора ВЦИОМ по науке Наталья Седова сообщила, что «в регионах, какое бы образование не имел выпускник и сколько бы у него ни было образований, если у него нет связей, на работу устроиться невозможно».

Материалы форума смотрите в телеграм-канале «Социальные лифты в образовании» t.me/socmobility

В мероприятии, которое проводится в партнерстве с департаментом образования города Москвы в рамках форума «Город образования», приняли участие более 50 экспертов, среди которых президенты и основатели крупнейших корпораций, представители министерств и образовательных учреждений, социологи и молодые бизнесмены.

Мастерская управления «Сенеж» создана в феврале 2019 года в рамках деятельности АНО «Россия – страна возможностей». Её ректором был назначен Алексей Каспржак. Мастерская станет центром подготовки управленцев высшего звена (в том числе госслужащих) и институтом формирования и трансляции общественных норм (ценностей) и технологий.

Московский международный форум «Город образования» – международная коммуникационная и выставочная площадка по обмену опытом в формате нетворкинга для эффективной реализации идей открытого образования и создания продуктивных горизонтальных связей. Форум объединяет ученых, бизнесменов, педагогов, учащихся школ, студентов — всех, кому интересны тенденции, практики и технологии в обучении и преподавании.

Источник

Социальные лифты: понятие, примеры, виды, значение

В этой статье мы разберемся с тем, что такое социальный лифт и откуда появилось это понятие. Узнаем, как работают социальные лифты. Рассмотрим классификацию социальных лифтов и их примеры. Начнём.

Что такое социальный лифт?

Социальный лифт — это отдельный механизм общества, с помощью которого человек может существенно изменить свой социальный статус. В большинстве случаев практическая реализация данного механизма связана с повышением общественного статуса человека, но нередко складывается и обратная тенденция, когда индивид теряет свои позиции в социуме.

Основная цель социальных лифтов — перераспределение социального статуса людей в соответствии с их внутренними качествами, личными достижениями и профессиональными успехами.

Термин был введен в научный оборот американским социологом Российского происхождения Питиримом Сорокиным в 1927 году. Исследователь получил уникальную возможность стать свидетелем одного из крупнейших социальных перемещений прошлого столетия – Октябрьской революции 1917 года. Результатом стала ликвидация богатых слоев населения, их позиции заняли представители среднего класса. В этом контексте революция стала тем механизмом, с помощью которого одни люди потеряли свое положение, а другие поднялись по социальной лестнице.

Социальная мобильность

С понятием «социальный лифт» тесно связано понятие «социальная мобильность». Согласно теории социальной мобильности общество делится на определенные слои, в рамках которых происходят постоянные перемещения (т.е. изменения социального статуса). Механизмом подобного перемещения служат социальные лифты. Основоположником теории о социальной мобильности так же является П. Сорокин.

В своих трудах Сорокин два вида социальной мобильности: горизонтальная и вертикальная мобильность.

Разновидности и примеры социальных лифтов

По мнению Питирима Сорокина, существует три социальных лифта: армия, семья и церковь. Однако на современном этапе развития цивилизации на первый план стали выдвигаться другие социальные лифты. Рассмотрим всё по порядку.

Виды социальных лифтов по теории Сорокина:

Армия

Во все времена армия выступала в качестве одного из важнейших социальных лифтов, особенно это актуально для России. В любую эпоху находились представители низших классов, которые с помощью армии получали возможность занять высокие посты и присоединиться к высшему сословию. На данный момент времени данная ситуация не теряет своей актуальности, это проявляется в том, что на ведущие посты часто назначают людей, которые имеют много военных заслуг или в прошлом являлись представителями силовых структур.

Семья

Практическая реализация социального лифта возможно только тогда, когда у супругов разный социальный статус. В качестве примера можно рассмотреть браки между богатыми невестами и бедными представителями аристократии. В результате невеста становится обладательницей статуса, а жених получает возможность стабилизировать свое финансовое положение, обе стороны остаются в плюсе.

Церковь

Этот социальный лифт был актуален в средние века, когда решения Папы Римского оказывали большое влияние на жизнь всей Европы. Он решал вопросы с назначением первых лиц страны, организовывал походы против отступников, даровал простым людям прощение за совершенные грехи, его влияние не было ограничено никакими рамками. Важно отметить, что согласно религиозным канонам, католические священники не могли создавать семьи и заводить детей, что исключало вероятность формирования потомственной олигархии, в таких условиях ускорялась вертикальная мобильность.

Социальные лифты в современном мире

В современном мире набирают актуальность совершенно другие социальные лифты, обусловленных развитием технического процесса и усилением глобализации. Давайте рассмотрим наиболее распространенные социальные лифты на сегодняшний день:

Интернет

Развитие современных технологий, появление интернета, популяризация социальных сетей, переход бизнеса в дистанционный формат – эти факторы оказали большое влияние на становление нового социального лифта – цифрового. Для отдельных категорий пользователей интернет стал площадкой, с помощью которого они получили возможность продвинуть себя или свои услуги без привлечения третьих сторон. Решающим фактором в формировании успешного контента является талант и харизма автора. На данный момент времени пользователи, получающие больше всего лайков, являются представителями «цифровой элиты».

Средства массовой информации

Эта категория в основном представлена интернетом, который является площадкой с большими возможностями, их грамотное использование позволяет человеку продвигать себя или свои товары. Существует множество платформ, с помощью которых можно продвигать свой бренд.

Отдельного внимания заслуживают традиционные СМИ, к ним можно отнести прессу, телевидение и радио. Практика показывает, что опубликованные в них сюжеты могут принести героям этих сюжетов популярность и повысить степень их влияние в социуме.

Образование

В прошлом образовательные учреждения различного уровня выступали в качестве основного социального лифта, данная тенденция была актуальна для многих стран. Высшее образование позволяло человеку трудоустроиться на государственную службу или стать членом политических кругов, при этом фактор наследственной аристократии постепенно отодвигался на второй план. И хотя на современном этапе образование продолжает играть роль достаточно эффективного социального лифта, но всё же наличие у человека диплома о получении высшего образования не является гарантом дальнейшего продвижения по социальной лестнице.

Карьера

В данном случае речь идет не только о продвижении по карьерной лестнице, но и получении известности, что актуально для представителей творческих профессий или получении признания со стороны пользовательской аудитории.

Политические партии

В стандартном понимании социальные лифты политических партиях ориентированы на продвижение перспективных специалистов, что позволяет обеспечить сменяемость кадров и поддерживать конкуренцию между политическими деятелями. Исходя из этого, политическая партия как социальный институт может продвинуть человека от политического деятеля местного уровня до федерального руководителя, обязательным условием является наличие у него необходимых навыков и личностных качеств.

Экономические организации

Богатство выступает в качестве гарантии высокого социального положения, эта тенденция распространяется на времена без войн и революций, во время которых богатство может быть отобрано, что приведет к потере статуса в обществе. Основные инструменты повышение социального статуса в данном контексте – это создание крупного и успешного бизнеса, благотворительность и меценатство, развитие инновационных технологий.

Функции социальных лифтов

К числу основных функций социальных лифтов относится:

Заключение

Социальные лифты оказывают большое влияние на минимизацию вероятности проявления стагнации в обществе. Широкий спектр механизмов социальной мобильности дает возможность представителям низших слоев изменить свое положение, также с их помощью предотвращается консервация элит. Это обеспечивает стабильное функционирование социальных институтов, сменяемость власти и нахождение человека на том месте, которое он заслужил.

Источник

Александр Костинский: Тема нашей сегодняшней передачи – « Образование, как социальный и культурный лифт».

В студии Радио Свобода – научный руководитель федерального Института развития образования Евгений Сабуров.

И поздравляем всех наших слушателей с праздником 9 Мая!

Евгений Сабуров: Поздравляем всех с праздником Победы!

Евгений Сабуров: У образования в числе его многочисленных функций существует и такая функция, как формирование национальной элиты. Любой человек, ребенок, родившийся в любой семье, если у него есть на то способности и амбиции, должен подниматься вверх, должен занимать, в конце концов, руководящие посты в бизнесе, в обществе, в государственных органах управления. Если национальная элита формируется по каким-то другим, не образовательным механизмам, то это ведет к деградации государства. Мы видели на протяжении всей человеческой истории, как загнивали государства, где элита формировалась по признаку происхождения, вырождались люди, или по признаку богатства, в сущности, государства, в конце концов, распадались, по идеологической принадлежности, как Советский Союз, в общем, очень неудачно. И образование, выявление наиболее способных, оснащение их соответствующими компетентностями – это наиболее эффективный, наиболее приемлемый для современного общества способ подняться наверх, скажем так.

Александр Костинский: Вы знаете, часто ведь даже там, где можно было подняться наверх, были довольно странные критерии. Например, Китай, там была, может быть, самая древняя бюрократия, и в хорошем, и в плохом смысле, и там все писали сочинения. К написанию этого сочинения люди готовились годами, чтобы перейти на следующий уровень. Казалось бы, странно, что чиновник, который заведовал какими-то ирригационными каналами на Хуанхэ, как он написал сочинение по классической китайской литературе.

Евгений Сабуров: Я, во-первых, думаю, что это не так глупо. И пример Китая показывает нам достаточно долгое и стабильное существование общества. Но, конечно же, когда мы говорим об образовании, то мы должны понимать, что критерии меняются, а любое общество очень озабочено образованием, потому что это вопрос о собственных детях. И образование – это такая среда, я бы даже сказал, которая все время меняется. Существует миф о консерватизме образования, и я его совершенно не понимаю. Потому что, насколько я знаю, во всех странах постоянно идет реформа образования.

Александр Костинский: Всегда.

Евгений Сабуров: Да, всегда. Ну, наверное, это правильно, потому что если бы этого не было, мы бы из пещер даже не вышли.

Александр Костинский: Евгений Федорович, давайте от истории перейдем к современному состоянию. Как в Советском Союзе. вообще-то, декларировалось, что любой человек может пройти всю эту лестницу и занять достойное место, лишь бы он хорошо работал на благо всех остальных. Вот как советское образование, вообще-то, даже не российское.

Евгений Сабуров: Ну, советское образование, оно очень серьезно отличается от российского.

Александр Костинский: Современного?

Евгений Сабуров: Да. Ну, действительно, в начальное и среднее профессиональное образование отходит достаточно значительная часть, но они потом, как показывают исследования, все равно идут в высшее образование. И таким образом, высшее образование совершенно другую функцию выполняет. Значительное увеличение числа мест в государственных вузах, создание негосударственных вузов – это совершенно другая картина, совершенно другое положение.

Александр Костинский: Сейчас по сравнению с советским временем.

Евгений Сабуров: Да, это совершенно другая вещь. И естественно, совершенно другая роль высшего образования. Если в советские времена более-менее верно было говорить о том, что высшее образование является профессиональным образованием, что это подготовка к будущей работе, к профессии какой-то, и в общем-то, подавляющее большинство людей шли работать именно по той профессии, которую они получили в вузе, хотя далеко не все, но подавляющее большинство.

Александр Костинский: Более того, их заставляли туда идти, потому что было распределение, открутиться от которого тому, кто не хотел, было не так просто, ну, в некоторых специальностях.

Евгений Сабуров: Ну, это все-таки на три года, а потом можно было и поменять профессию.

То сейчас картина совершенно другая. Например, из геологов, насколько я знаю, только 17 процентов работают по своей специальности.

Александр Костинский: А учителей.

Евгений Сабуров: С учителями все сложнее, так сказать. Раньше, действительно, они в большинстве своем меняли профессию, а сейчас это не совсем так. Сейчас довольно много людей остаются в школе. Но, тем не менее, это, действительно, стало уже чем-то другим. И мне понравилась работа, проведенная в Независимом институте социальной политики, директором которого является Татьяна Малева.

Александр Костинский: А он при ком?

Евгений Сабуров: А не при ком. Независимый. Один из серьезнейших экспертных центров. Там была проведена работа, где они попытались различить между собой элитное и массовое образование, престижное и не престижное. Эти же слова на слуху у всех.

Александр Костинский: Да. Но, в принципе, эти слова – это просто как бытовые слова – элитное, массовое, престижное, не престижное.

Евгений Сабуров: Ну да. Они вот так решили, что если вуз занимает довольно высокое место в рейтинге Министерства образования, то это вот элитное образование. Что такое рейтинг Министерства образования? Это оценка ресурсной базы. То есть сколько там преподавателей со степенями хорошими научными, занимаются ли там научной работой, как там с оснащением оборудованием, с основными фондами.

Александр Костинский: Насколько старые, видимо, насколько устоявшиеся, да?

Евгений Сабуров: В общем-то, насколько на самом деле обеспечен сам учебный процесс. А остальные – это массовое образование.

Александр Костинский: А что определяли – успешность в жизни.

Евгений Сабуров: Успешность, да, доходы, так сказать, удовлетворенность работой – там много параметров. Элитный вуз или массовый – это не особенно влияет на будущее человека.

А вот что касается престижных и не престижных, то влияет. Несмотря на то, что сейчас существует миф о перепроизводстве экономистов и юристов, нет, это востребованные профессии, и они, действительно, дают людям какие-то преимущества при устройстве на работу.

Александр Костинский: То есть это все-таки миф, что их много и больше не нужно?

Евгений Сабуров: Это миф очень интересный. И на мой взгляд, он нуждается в особом анализе. Получается так, что, в действительности, об этом все говорят, но исследования показывают, что это действительно востребованные профессии. А кто поддерживает этот миф? Откуда он идет? А вот от нас идет, от экономистов.

Александр Костинский: Профессионалов.

Евгений Сабуров: Да, профессионалов. Потому что, да, действительно, когда я смотрю на то, что знает и какова программа, и кто преподает на каком-нибудь экономическом факультете Академии забайкальской металлургии или что-то в этом роде.

Александр Костинский: Никого не обижая.

Александр Костинский: Евгений Федорович, вы говорили о том, что востребованные, так называемые престижные специальности, несмотря на то, что вообще-то и уровень образования там невысокий, ну, с точки зрения высоких экономистов, все равно дают какой-то социальный лифт людям. И вот эта престижность, она не является выдуманной, это не просто мода.

Евгений Сабуров: Конечно, это не просто мода. Люди, так сказать, всегда соображают лучше, чем органы государственного управления. Потому что органы государственного управления – это коллективная говорильня, а не забота родителя о своем ребенке. Это разные вещи, разная степень накала страстей, скажем так. И в сущности, если люди идут на эти профессии, значит, это нужно. И исследования серьезные показывают, что, да, это дает эффект.

Но здесь очень интересно вот что. Меняют профессию очень многие, очень многие меняют профессию. Уже стало, я думаю, каким-то тривиальным утверждением то, что у нас появилось высшее общее образование, не профессиональное, а именно общее образование. В частности, в очень значительной степени такую роль играет, конечно, педагогическое образование. Ну и другие виды образования. Если геологи только 17 процентов идут в профессию, то остальные-то куда-то идут.

Александр Костинский: Вообще-то, геологи – это очень специализированная, надо сказать, специальность, она не такая широкая, да?

Евгений Сабуров: Да. Тем не менее, что же люди получают в вузах, почему они туда так идут, если речь не идет об овладении конкретной профессией и не идет речь об ориентации на какое-то конкретное место. А вот они получают нечто другое – не профессию, не узкую специализацию, то есть оно начинает становиться не специализированным, а общим образованием. И здесь мы сталкиваемся с очень серьезным феноменом, очень серьезным. Дело в том, что люди с высшим образованием и люди без высшего образования, по всем исследованиям, в общем-то, достаточно серьезно отличаются друг от друга именно в социально-культурной части. Конечно, можно приводить тысячи примеров, что вот человек без высшего образования совершенно замечательный, а человек с высшим образованием – полный подлец.

Александр Костинский: Но и добился. например, можно взять того же Билла Гейтса и еще ряд великих людей, которые не получили. ушли рано в бизнес и так далее.

Евгений Сабуров: Да-да, все это есть. Но если говорить в целом.

Александр Костинский: Статистику на больших числах.

Александр Костинский: Чуть ли не в два раза, да?

Евгений Сабуров: Да. И это явление не последнего времени, это было уже и в советские годы. Есть данные, что каждый дополнительный год учебы, обучения, образования, на 10 процентов снижает смертность в данной когорте.

Александр Костинский: А когорта – это социологический термин, да?

Александр Костинский: То есть вот эта тяга к образованию. Надо сказать, что все социологические опросы показывают, что в современной России образование как таковое пользуется очень большим уважением во всех слоях населения. И считается, что если ребенок не идет учиться в институт, то это какое-то поражение семьи. И результаты показывают, что практически все идут. То, в действительности, это, с вашей точки зрения, хорошо, даже если это образование не является очень качественным с профессиональной точки зрения.

Евгений Сабуров: Безусловно, это так. Я хочу сказать, и собственно говоря, в упор чисто примитивно экономический взгляд – влияет ли это на доходы будущие – да, влияет, и очень сильно.

Александр Костинский: Образование?

Евгений Сабуров: Да, образование. По сравнению с советским временем, где отдача от образования была.

Александр Костинский: Иногда – в обратную сторону.

Александр Костинский: А Москва – одна.

Евгений Сабуров: Ну да. И не только Москва, есть еще и Красноярск – тоже ничего.

Александр Костинский: Петербург.

Евгений Сабуров: Да. Но на второе место вышло образование. Ни должность, ни происхождение, ни родители, ни связи, а именно образование.

Александр Костинский: То есть у нас правильно элита во многом формируется, да, получается?

Евгений Сабуров: Понимаете, люди – это такой народ, они, вообще-то говоря, действуют всегда весьма и весьма рационально, я бы сказал. И не надо думать, что люди так уж глупы и идут за модой, и так далее. Это не так. А особенно тогда, когда это касается вопроса собственных детей.

Александр Костинский: То есть главных жизненных стратегий.

Вот кто-то мне заявляет, что на промышленных предприятиях некоторых берут с высшим образованием людей, а они фактически работают рабочими квалифицированными. Но я должен сказать, что эти квалифицированные рабочие на современном производстве с высшим образованием – это люди, владеющие электроникой, владеющие совершенно другим уровнем техники, совершенно другой уровень соображения нужен. Ну, можно назвать их квалифицированными рабочими, но это вовсе не тот самый мифический дядя Вася 50-х годов, который мог очень фигурно чего-то на токарном станке выпилить. Это совершенно другой уровень. Да, действительно, здесь требуется другой уровень образования. Да, мы можем называть их рабочими. Но там без, ну, хотя бы техникума делать вообще нечего совершенно. А на самом деле право работодателей, которые предпочитают людей с высшим образованием.

Александр Костинский: Но если сейчас посмотреть объявления «ищу работу» в газетах. я не говорю про элитное образование, я просто время от времени просматриваю.

Евгений Сабуров: Я еще раз напоминаю, что элитное образование, по исследованиям, не дает преимуществ.

Александр Костинский: Вы знаете, оно, может быть, не дает в широком смысле, если большое количество вузов, но если верить газете «Элитное образование», и вы смотрите объявления, где берут крупные фирмы на большие зарплаты, ну, там, естественно, экономические специальности, но там почти везде это – или Высшая школа экономики, или МГУ, или Финансовая академия. Это в требованиях к работникам. Ну, это Москва. То есть все-таки я думаю, что какое-то расслоение, ну, как и на Западе. во Франции система Ecole, в Америке «десятка» лучших. все-таки, по-моему, и в России пошло какое-то расслоение – элитное и массовое.

Евгений Сабуров: Ну, ладно, если говорить про экономические специальности, то я здесь бы обязательно добавил «Плешку».

Александр Костинский: Плехановский.

Евгений Сабуров: Да, обязательно. А особенно экономико-математический факультет, который мне кажется сейчас очень серьезным.

Но я должен вам сказать, что здесь есть еще одно лукавство. Туда очень трудно поступить, там очень трудно учиться, во всех этих местах, которые вы перечислили. Поэтому люди, которые там учатся, они очень амбициозные, добросовестные, умеют работать. И не те знания, которые они получат по микроэкономике, нужны работодателю, а нужны их качества.

Александр Костинский: И если говорить об элитных вузах, ну, уже вообще, может быть, о первой «десятке» или первой «четверке»-«пятерке» экономических вузов, то многие работодатели именно говорят, что, допустим, Высшая школа экономики, Финансовая академия, Плехановский, МГУ, РЭШ еще можно упомянуть.

Евгений Сабуров: РЭШ – это все-таки немножко другое.

Александр Костинский: Да. И вы говорили о том, что тут важно даже не то, где студент учился, а важно то, что в какие-то места, где большой отбор, идут такие хорошие ребята, что они все равно наверстают.

Евгений Сабуров: То есть на самом деле важно не то, чему его учили, а важно, где он учился, потому что туда трудно поступить и там трудно учиться.

Александр Костинский: То есть функция отбора элитного…

Евгений Сабуров: Да, есть такая вещь. Есть такая точка зрения. Есть такой ученый Хекман известный, Нобелевский лауреат, который утверждал, что образование важно не теми знаниями, которые даются в процессе обучения, а тем отбором амбициозных и умеющих работать людей, которые прошли фильтр.

Евгений Сабуров: Да, прошли фильтр, получили право на интересный сигнал работодателю – вот этот самый диплом. Но речь идет о достаточно штучном отборе, и статистически это не значимые, вообще-то говоря, вещи. А вот сама атмосфера, сама социализация, которую проходят в вузе, то есть введение в новую социальную страту, приобретение новых пристрастий, приобретение нового понимания окружающей жизни становится зачастую самым главным. И именно это, на мой взгляд, и сказывается на том показателе, что элитное образование, что массовое – не влияет на дальнейшую жизнь. Даже я вам скажу, что есть довольно смешная вещь. В элитном образовании есть, например, такие вещи, как физтех или что-то в этом роде.

Александр Костинский: «Бауманка», МИФИ.

Евгений Сабуров: Ну, «Бауманка» в меньшей степени. Где люди получают очень интересную профессию, но не очень доходную.

Александр Костинский: Не очень доходную у нас здесь и сейчас.

Евгений Сабуров: Да. Но и в целом, так сказать, это не Билл Гейтс, это не та профессия. Но им интересно. И они не меняют специальность, они продолжают оставаться на этой же специальности. И поэтому очень часто люди, получившие, в общем-то, элитное образование, по доходам и по образу жизни, в общем-то, довольно скромные. Но не хотят менять профессию. Кстати сказать, то же самое происходит с врачами, которые вроде как получают мало, но очень редко меняют профессию. Это уже что-то другое.

Евгений Сабуров: Тут, конечно, не надо заноситься и не надо говорить, что каждый человек с высшим образованием лучше каждого человека без высшего образования. Это неправда. Это не так. Но в среднем, в целом, так сказать, здесь, да, действительно, существует некая статистическая разница, и иногда очень серьезная. И то, что у нас сейчас такая тяга к образованию, на мой взгляд, это достаточно хороший показатель. Это показывает, что люди хотят жить иначе, люди хотят жить более осмысленно.

Александр Костинский: И чтобы их дети, во всяком случае, жили.

Евгений Сабуров: Да-да.

Александр Костинский: И нам дозвонилась Эля из Москвы. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. С праздником вас! И у меня такой вопрос. Существует ли сейчас такое явление, о котором, например, в романах XIX века мы читали, что «он прослушал курс медицины», «он прослушал курс юриспруденции»? То есть не комплексом, а отдельными какими-то курсами.

И второй вопрос. Не кажется ли вам, что именно для того, чтобы. что палка о двух концах – смена мировоззрения и какая-то социализация человека в высшем учебном заведении? Что вот то, как сейчас делает государство и «Единая Россия» за студентов. то есть она им поставит такое мировоззрение, что. Ну, практически вся пионерия, которая была в Советском Союзе, она теперь перешла прицельно в вузы провинциальные преимущественно, но и в столичные тоже.

Евгений Сабуров: Спасибо. Я попробую ответить. На первый вопрос ответ очень простой. Да, это происходит, причем это происходит во всем мире. Существует огромная сеть внесистемного образования. Вот если мы говорим о системе образования – государственная, школы, вузы и все прочее, то появилось огромное количество различного рода курсов, где весьма иногда уважаемые люди читают интересующимся очень много разных курсов. В Испании люди предпочитают отпуск свой проводить в таких школах, чему-то там обучаются. Очень часто интересуются историей, литературой, действительно, медицина очень популярна.

Александр Костинский: То есть какие-то курсы серьезные, да? То есть приглашают профессионалов, платят деньги за это, естественно.

Евгений Сабуров: Естественно. Надо же нанять помещение, пригласить профессора, чтобы он. чего-то ему дать все-таки на хлеб.

Так что это все происходит, и я думаю, что будет происходить все больше и больше. Потому что люди нуждаются в наработке вот такого потребительского внутреннего капитала, так сказать.

Александр Костинский: Это экономист очень крупный.

Александр Костинский: Сейчас?

Евгений Сабуров: В любом случае, иначе просто наукой невозможно заниматься.

Александр Костинский: Но гораздо больше, чем все-таки в советское время, надо сказать.

Евгений Сабуров: Да. Она противостоит вот этому идеологическому прессу. Я разделяю вашу озабоченность, но здесь у меня есть определенный оптимизм.

Александр Костинский: И слушаем Федора из Московской области. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. С праздником вас! Вот у меня такой вопрос. Мой сын учился в МАИ. У нас в Серпухове при военном институте есть филиал института МАИ. И там такие преподаватели. мне кажется, обучение там не очень качественное. Нормальных ребят заваливают, просто специально заваливают, специально ставят им «тройки», чтобы они пересдавали. И в итоге выпрашивают у них как бы дополнительные деньги. Там и так платное образование, и еще дополнительно надо 100 рублей им в зачетку положить, 200 рублей. Как с такими преподавателями бороться? Их надо просто гнать с таких мест, лишать званий кандидатов, докторов наук. Вот как с ними быть?

Александр Костинский: Это, наверное, какой-то филиал МАИ.

Евгений Сабуров: Надо сказать, что, вообще-то говоря, насчет филиалов мнение достаточно плохое. Я не могу так сказать про все филиалы, но бытует такое мнение, что вот эта филиальная сеть, она не всегда хороша. Хотя я знаю обратные примеры, когда это очень хорошие, эффективно работающие филиалы. Так что тут не все так просто.

Если вы говорите о каких-то недобросовестных людях, вытягивающих деньги, то это не является спецификой системы образования. У нас, вообще-то, где могут, там и тянут деньги. И это вопрос об общей атмосфере в нашей стране, в нашем обществе. У нас ведь, давайте признаемся, существует какое-то мнение, еще воспитанное в брежневские времена, что «не подмажешь – не поедешь». Ну, это и до революции было, но особенно это расцвело при Леониде Ильиче, которого так все любят. И это вопрос о нашем стиле жизни, нашем образе жизни, нашем понимании, что хорошо, а что плохо. Даже я не хочу сказать, что это только вопрос правоохранительных органов. Но уж точно это не вопрос людей, занимающихся проблемами образования.

Александр Костинский: И слушаем Михаила из Москвы. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Если можно, я бы хотел сказать об амбициях несколько иногда рода – не об амбициях учащихся, а обучающих. Я про себя, про любимого. Вот я работаю в одном из университетов экономико-социального профиля. Я окончил физтех. Чего-то есть в голове. И вот все то, что в этой голове есть, никому здесь, внутри университета, не нужно. И вот человек томится (я про себя говорю) даже не столько от нехватки денег, сколько от недостатка диалога какого-то содержательного. Любой человек, который тебя может как-то понять, это золото. Вот прямо по Сент-Экзюпери. Чем-нибудь тут можно помочь? Спасибо.

Евгений Сабуров: Спасибо. Это очень хороший вопрос. Я всерьез озабочен этой ситуацией. Разделяю совершенно ваше недовольство тем, что сложилось. Да, действительно, общение, а особенно общение интеллектуальное – это ведь одна из самых главных ценностей, которые у нас есть. Это самый роскошный вид потребления, на мой взгляд. И кстати сказать, именно это общение, интеллектуальное общение на каком угодно уровне – это один из основных инструментов социализации, которая есть в высшей школе.

Александр Костинский: Где участвуют преподаватели, которые там работают, да?

Евгений Сабуров: Безусловно. И приглашенные, и те, кто работает. И там, по-моему, ни дня без конференций не проходит. Я там не работаю, но я получаю каждую неделю приглашение туда.

Александр Костинский: На семинары, да?

Евгений Сабуров: Да. К Ясину и к другим. И это очень здорово. Другие вузы, к сожалению моему глубокому, менее активны в этом отношении. И нам с вами, так сказать, надо. с одной стороны, мы, конечно, переживаем и сетуем, а с другой стороны, надо проявлять какую-то активность в этом отношении. Потому что иначе, действительно, загнивать будем.

Александр Костинский: И такой еще вопрос. Если мы говорим о том, что система образования формирует элиту. Как на ваш взгляд, вот та система образования, со всеми ее недостатками, которую мы тут обсуждаем каждую неделю. какая российская элита формируется сейчас, на ваш взгляд? Вот этот лифт социальный и культурный, он действует? И куда этот лифт привезет? Если это можно оценить.

Евгений Сабуров: Это называется «вопрос на засыпку». Я, конечно же, не могу ответить на этот вопрос. Я думаю, что никто не сможет сейчас ответить на этот вопрос. Какие-то тенденции можно улавливать. Да, это люди более либерально настроенные, чем общество в целом, это люди, способные к большей мобильности, это люди, которые, может быть, менее рассчитывают на помощь государства или каких-то других общественных органов, а больше рассчитывают на себя. Это все достаточно отрадное явление для развития общества, для развития государства. С другой стороны, эти люди очень большую пропасть видят между государством и обществом. То есть они воспринимают общество не как нечто, что создало для себя, для своего удобства государство, а что государство – это что-то свалившееся с неба, в общем, во всяком случае, это какие-то антиобщественные элементы. И надо жить от них подальше. Кстати сказать, очень многое в коррупции объясняется именно этим – тем, что люди как-то создают свою жизнь, со своими инструментами обмена, со своими договоренностями, чтобы не пользоваться государственными каналами, которые всегда более запутанные, менее эффективные и так далее.

Александр Костинский: Государство – как неизбежное зло, да?

Евгений Сабуров: Ну да, что-то такое, на что. как Моэм написал в свое время: «Делай что хочешь с оглядкой на полицейского за углом». Такое отношение к государству, конечно же, беспокоит. Потому что, да, какое-то странное раздвоение, что вот «мы» и «они». И я опять вспоминаю брежневские времена, когда вот это «мы» и «они» было уже просто лозунгом эпохи. «Мы что-то делали.

Александр Костинский: «А они нам мешают».

Евгений Сабуров: А они мешали, но их можно было и в каком-то смысле не очень замечать.

Александр Костинский: Обманывать.

Евгений Сабуров: Да-да.

Александр Костинский: То есть это все-таки продолжается, наверное, не так явно.

Александр Костинский: Есть.

Евгений Сабуров: Может быть, он воспринят от нас, и виноваты мы, но вот это они не преодолевают.

Александр Костинский: А вот страх перед, ну, не обязательно жесткими репрессиями, но все равно страх. Вот это поколение иногда называют непуганым, иногда с этим связывают все-таки какие-то надежды, соответственно, на то, что изменится государство, изменится общество через какое-то время.

Евгений Сабуров: Не могу сказать твердо. Понимаете, здесь я могу судить только по узкому кругу людей, с которыми я общаюсь. А я такого рода наблюдений боюсь. Потому что у кого-то такой круг общения, у кого-то другой. А потом ляпнет, так сказать, и все говорят: «Смотрите, они боятся» или «Смотрите, они не боятся». Нет, я не могу такого заявлять. Я, по крайней мере, такого уж сильного страха не увидел. А вот стремление отделиться.

Евгений Сабуров: Да-да.

Александр Костинский: Николай из Петербурга, пожалуйста. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. С праздником вас! У меня два вопроса. Мой приятель 15 лет живет в Южной Корее, и просто там девушке без диплома трудно выйти замуж.

И вы тут Хайека упоминали, социализм, что надо людей переламывать. Я сам историк. XIX и ХХ век. я знаю студенческое движение, гимназическое, и все это, наоборот, рождалось, там никого не переламывали. Мне кажется, что вы один аспект упускаете, что высшее образование порождает, и я это по Ленинграду вижу, не только элиту, но и контрэлиту.

Александр Костинский: Высшее образование порождает не только элиту, но и контрэлиту?

Слушатель: Да. И это не все, но вот те студенческие активисты, которые в Питере, они всякими КПРФовским дедушкам 10 очков вперед дадут. И я думаю, что не надо думать, что кто-то их ломает, что все как-то по-другому происходит. Спасибо.

Александр Костинский: Вот такое мнение, что рождается не только элита, но и контрэлита, то есть в каком-то смысле более реакционная, чем, как я понимаю, допустим, прошлое поколение.

Евгений Сабуров: Понимаете, контрэлита – это выражение оценочное.

Александр Костинский: Кто – элита, а кто – контрэлита?

Евгений Сабуров: Да.

Александр Костинский: Вы утрируете, да?

Евгений Сабуров: Да. Сейчас мы отказались от смертной казни, но в Нюрнберге, в общем-то, по-моему, поступали правильно.

Александр Костинский: И слушаем Романа из Москвы. Здравствуйте.

Слушатель: Доброго здоровья! С праздником! Вот у меня такой вопрос. Как вы считаете, возможно ли получение высшего образования достойного уровня в режиме дистанционного обучения через Интернет?

Евгений Сабуров: Такие опыты есть. Такая практика есть. В частности, дистанционным обучением занимается Лондонская школа экономики, и вроде бы, так сказать, успешно. Но, конечно, это требует от самого обучающегося очень серьезной работы. Если он будет по нашей привычке заказывать кому-то, чтобы тот писал ему курсовые работы то, конечно, это образование – уже не образование. А просто получает диплом, чтобы, действительно, как-то к нему по-другому относились или общался он как-то с другими. Это другое дело. Но при добросовестности самого обучающегося, я считаю, что это на самом деле очень хороший путь, кстати. Потому что можно пользоваться самыми высококлассными учебниками, самыми высококлассными консультациями с учеными. Это не то что свой провинциальный, местный вузик.

Александр Костинский: И наша программа подходит к концу. И что вы, Евгений Федорович, хотите в заключение сказать о социальном, образовательном, культурном лифте, который дает образование?

Евгений Сабуров: Образование стало уже давно и сейчас продолжает оставаться социально-культурным лифтом, который, действительно, формирует нашу будущую элиту. У нас есть определенная обеспокоенность (и здесь я солидаризируюсь с теми, кто нам звонил) – какая элита будет показываться. Я хочу сказать, что происходят некие процессы, которые мы только-только начинаем осмыслять. И в этом плане я боялся бы каких-то резких решений, которые, в общем-то, диктуются эмоциями, а не действительностью, когда крупные экономисты или юристы, обеспокоенные низким уровнем экономического и юридического образования, начнут закрывать, начнут отбирать лицензии, начнут какие-то свои правила устанавливать. И здесь обязательно влезут, конечно, вот те ребята, которые стоят около идеологического пресса, и еще добавят свое.

Александр Костинский: Я благодарю Евгения Сабурова за участие в нашей программе.

Источник